Неточные совпадения
— Я только что пришел. Ils ont été charmants. [Они были восхитительны.] Представьте себе, напоили меня, накормили. Какой
хлеб, это чудо! Délicieux! [Прелестно!] И водка — я никогда
вкуснее не пил! И ни за что не хотели взять деньги. И все говорили: «не обсудись», как-то.
«Куда, к черту, они засунули тушилку?» — негодовал Самгин и, боясь, что вся вода выкипит, самовар распаяется, хотел снять с него крышку, взглянуть — много ли воды? Но одна из шишек на крышке отсутствовала, другая качалась, он ожег пальцы, пришлось подумать о том, как варварски небрежно относится прислуга к вещам хозяев. Наконец он догадался налить в трубу воды, чтоб погасить угли. Эта возня мешала думать,
вкусный запах горячего
хлеба и липового меда возбуждал аппетит, и думалось только об одном...
Дядя Петр приносил огромную краюху белого
хлеба и варенье «семечки» в большой глиняной банке, резал
хлеб ломтями, щедро смазывал их вареньем и раздавал всем эти
вкусные малиновые ломти, держа их на ладони, низко кланяясь.
— И вот я взял себе за Сарочкой небольшое приданое. Что значит небольшое приданое?! Такие деньги, на которые Ротшильд и поглядеть не захочет, в моих руках уже целый капитал. Но надо сказать, что и у меня есть кое-какие сбережения. Знакомые фирмы дадут мне кредит. Если господь даст, мы таки себе будем кушать кусок
хлеба с маслицем и по субботам
вкусную рыбу-фиш.
— Вот здесь мы водицы напьемся, закусим и посидим! — говорил Живин, и все это он сейчас же и исполнил. Черный кусок
хлеба и манерка воды показались Вихрову необыкновенно
вкусными.
Жизнь была благодатнейшая: он читал; лошадки его пахали монастырские огороды и возили сено с приписных лугов, а сломанный Зинка, которого в монастыре звали всем его крестным именем — Зиновий, подметал трапезную и растолстел, как тучный теленок, на
вкусных квасах и на мягком
хлебе.
Повар Николая Матвеича оказался отличным: я еще никогда и ничего
вкуснее не едал, как простой ломоть черного
хлеба с солью и луком.
Назар — хороший старик; от него всегда так уютно пахнет черным
хлебом и чуть-чуть вином; движения у него неторопливые и мягкие, овес и сено в его дни кажутся
вкуснее, и приятно слушать, когда он, убирая лошадь, разговаривает с ней вполголоса с ласковой укоризной и все кряхтит. Но нет в нем чего-то главного, лошадиного, и во время прикидки чувствуется через вожжи, что его руки неуверенны и неточны.
А уж заря сквозь лес краснеться стала. Сели мы на лыжи отдыхать. Достали
хлеб из мешка и соль; поел я сначала снегу, а потом
хлеба. И такой мне
хлеб вкусный показался, что я в жизнь такого не ел. Посидели мы; уж и смеркаться стало. Я спросил Демьяна, далеко ли до деревни. «Да верст двенадцать будет. Дойдем ночью, а теперь отдохнуть надо. Надевай-ка шубу, барин, а то остудишься».
Что выгоднее: потратить в неделю 4 часа на приготовление
хлеба и потом питаться всю неделю этим
хлебом с водой, или тратить 21 час в неделю на приготовление
вкусной и утонченной пиши? Что дороже: лишние 17 часов в неделю или сладкая пища?
Сила божия уравнивает людей, отнимает у тех, у кого много, и дает тем, у кого мало. У богатого человека больше вещей, но меньше радости от них. У бедного меньше вещей, но больше радостей. Вода из ручья и корка
хлеба во много раз
вкуснее бедному, потрудившемуся работнику, чем самые дорогие кушанья и напитки богатому, праздному человеку. Богачу всё приелось и прискучило, и нет ни от чего радости. Потрудившемуся работнику и пища, и питье, и отдых всякий раз новая радость.
И жидковатый чай, и
хлеб, и масло казались Володе в этот вечер особенно
вкусными, а все молодые люди милыми.
Там не то, что на носу в третьем классе: ели дольше и больше, не огурцы с решетным
хлебом, а только что изловленных стерлядей,
вкусные казанские котлеты, цыплят и молодую дичь из Кокшайских лесов.
Пелагея накрошила коренной с маленьким душком рыбы и
хлеба в щанную чашку, зеленого лука туда нарезала, квасу налила. Хоть рыба была голая соль, а квас такой, что, только хлебни, так глаза в лоб уйдут, но тюря голодной семье показалась до того
вкусною, что чашка за чашкой быстро опрастывались. Ели так, что только за ушами трещало.
— Хлеб-то зато какой
вкусный! Настоящий пшеничный, и ешь, сколько хочешь. А помните, в Пожарске какой выдавали: по полфунта в день, с соломой, наполовину из конопляных жмыхов!
После каждого блюда, заедаемого по обыкновению лавашами и чади [Чади — густая каша кусками вместо
хлеба.] или солоноварным
вкусным квели, деда поднимался с места и с полной чашей в руке восхвалял того или другого гостя. Вина как верующий магометанин он не пил, и каждый раз передавал свой кубок кому-либо из почетнейших гостей.
Стол уже был накрыт — круглый, довольно небрежно уставленный. Ножи с деревянными черенками, не первой чистоты, черный
хлеб, посуда сборная. В институте их кормили неважно, но все было чище и аккуратнее подано… Зато здесь еды много, и она гораздо
вкуснее.
Мы попадали в такие деревни (в Филипповский пост), где, кроме черного
хлеба, белого степного квасу и луку, нельзя было ничего достать, и я приналегал на лепешки, пирожки, варенье и сушеные караси — очень
вкусную еду, но вызывающую сильную жажду.
Черный
хлеб был румяный,
вкусный филипповский
хлеб (в Туле у нас было отделение московской филипповской булочной).
Вещь необходимая, декламировать против нее глупо; доказывать же, что ломоть ржаного
хлеба вкуснее какого-нибудь vol au vent à la financière [слоеного пирога (фр.).], будет великое безумие!
В нашей тюрьме часы для употребления пищи распределены так: утром мы получаем горячую воду и
хлеб, в двенадцать часов дня нам дают обедать, а в шесть вечера вместе с горячей водой дают и ужин: что-нибудь простое, неприхотливое, но достаточно
вкусное и здоровое. Правда, пища в общем несколько однообразна, но это и к лучшему, так как, не останавливая внимания нашего на суетных попытках угодить желудку, тем самым освобождают дух наш для возвышенных занятий.